Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен] - Сэмюэль Дилэни

— Что с ним случилось? — спросил Мышонок. — Почему они мотались там столько времени и так близко, что позволили себя затянуть? Вот что меня интересует.

Катин вернул ладью на место и откинулся в своем студенистом кресле:

— На чем Дэн прошел сквозь этот фейерверк?

— Он был в экипаже корабля, доставлявшего продовольствие и оборудование для одной из исследовательских лабораторий Института Алкейна, когда звезда грохнула.

Мышонок оглянулся назад, на Тай и Себастьяна, слушавших их, стоя около пандуса. Тай снова машинально тасовала карты.

— После тысячи лет познания, познания того, что под носом, и того, что далеко, немного обидно, что мы многого не знаем о том, что происходит в центре грандиозных звездных катастроф. Состав поверхности звезд не меняется, но строение вещества внутри звезды нарушается процессами, которых мы до сих пор не в состоянии понять. Это может быть эффект приливных гармоний. Это могут быть шуточки демонов Максвелла. Самое длительное превращение звезд в Нову длится полтора года, но такие звезды, как правило, засекают только тогда, когда внутренние процессы уже идут вовсю. Обычно время, за которое Нова достигает максимальной интенсивности, равно нескольким часам с момента вспышки. В случае Сверхновой (а их в нашей галактике было замечено две — одна в тринадцатом веке, в Кассиопее, и одна безымянная звезда в двадцать четвертом веке, и ни одна из них не была изучена подробно) вспышка длится несколько дней, чаще всего двух, яркость Сверхновой превосходит обычный уровень в несколько сотен тысяч раз. Яркость и уровень радиоизлучений Сверхновой превышает суммарную светимость всех звезд галактики. Алкейн открыл некоторые другие галактики только потому, что Сверхновая вспыхнула в них, и почти полная аннигиляция одной звезды сделала видимой целую галактику.

Тай пересыпала карты из ладони в ладонь.

— А что случилось с Дэном? — спросил Себастьян, прижимая зверей к коленям.

— Корабль затянуло и пронесло сквозь центр солнца через полчаса после начала вспышки, а затем вышвырнуло наружу, — его желтые глаза остановились на Катине. Различить оттенки эмоций на изуродованном лице Лока было довольно сложным занятием.

Катин, напряженно вглядывавшийся в лицо капитана, опустил плечи и постарался расслабиться в своем кресле.

— На принятие решений оставались считанные секунды. Все, что капитан смог сделать, это отключить киборгов от всех внешних сигналов.

— Они вслепую летели? — спросил Себастьян.

Лок кивнул.

— Совершенно верно.

— Это была Нова, в которой Дэн побывал до встречи с вами, Нова номер один, — произнес Катин.

— Совершенно верно.

— Что случилось во второй?

— То же, что и в первой, за исключением одной вещи. Я отправился к Алкейну и просмотрел все, что имело отношение к этому случаю. Корпус корабля был использован следами движущейся звездной материи. То, что способно пробить защиту корабля, должно состоять из твердого ядерного вещества центра Новы. То, что могло так выщербить защитный слой, должно было состоять из внутризвездной материи. Оно должно состоять из элементов с гигантскими, в три-четыре раза тяжелее, чем у урана, ядрами.

— Вы хотите сказать, что корабль бомбардировал метеоры из иллириона? — перебил Мышонок.

— То, что произошло во второй Нове, — Лок снова взглянул на Катина, — заключалось в том, что после того, как наша экспедиция была организована в полнейшей секретности; после того, как другая Нова была найдена через мою тетку с помощью Института Алкейна, причем никто не был в курсе, зачем мы туда направляемся; после того, как экспедиция стартовала и была уже в пути, — я постарался воспроизвести начальные условия первого случая, когда корабль Дэна падал на солнце, настолько точно, насколько мог, то есть все маневры выполнялись вслепую, — я отдал приказ экипажу отключить линии внешних сигналов. Дэн, поступив вопреки приказу, решил взглянуть на то, что ему не удалось увидеть в прошлый раз. — Лок поднялся и повернулся спиной к экипажу. — Мы даже еще не вошли в зону, где кораблю могла угрожать какая-либо физическая опасность. Вдруг я почувствовал, что один из парусов резко повело в сторону. А потом я услыхал вопль Дэна, — он обернулся к экипажу. — Мы развернулись, взяли направление на созвездие Дракона, добрались в попутном течении до Солнца и сели на Тритоне. Секретность кончилась два месяца назад.

— Секретность? — спросил Катин.

Лицо Лока перекосилось гримасой, означающей улыбку.

— Ее больше нет. Я предпочел Тритон в созвездии Дракона Плеядам. Я распустил свой экипаж с наказом рассказывать все, что они знают, как можно большему количеству людей. Я позволил этому сумасшедшему Дэну шататься вокруг космопорта и болтать все, что ему вздумается, пока Геенна-3 не проглотила его. Затем я набрал вас прямо из толпы. Я рассказал вам обо всем, что намерен делать. Кому рассказали вы? Сколько людей слышали, как я разговаривал с вами? Сколько людей бормотали, почесывая затылки: «Веселенькое это дельце, а?» — рука Лока ухватилась за каменный выступ.

— Чего же вы ждали?

— Известия от Принса!

— И получили его?

— Да.

— Что в нем говорится?

— А разве это важно? — Лок издал звук, напоминающий смех. Только исходил он откуда-то из живота. — Я еще не проигрывал его.

— Почему? — удивился Мышонок. — Вы не хотите знать, что он говорит?

— Я знаю, что делаю. Этого мне достаточно. Мы вернемся в Институт Алкейна, выберем другую… Нову. Мои математики выдвинули дюжины две теорий, которые объясняют феномен, позволяющий нам пройти сквозь солнце. В каждой из них этот эффект имеет место в течение нескольких часов, пока яркость звезды увеличивается до максимума.

— Сколько времени умирает Нова? — спросил Себастьян.

— Несколько недель, иногда до двух месяцев. Сверхновая гаснет через год-два.

— Послание, — напомнил Мышонок. — Вы не хотите узнать, о чем говорит Принс?

— А ты хочешь?

Катин неожиданно навалился грудью на шахматную доску.

— Да.

Лок засмеялся.

— Отлично.

Он пересек каюту. Еще раз дотронулся до панели управления на кресле Мышонка.

Краски внутри двухметрового овала, обрамленного золотистыми листьями, потускнели.

— Так. Вот чем ты занимался все эти годы! — сказал Принс.

Мышонок посмотрел на его обтянутые кожей выступающие скулы, стиснул зубы, поднял взгляд на редкие, длинные волосы Принса и почувствовал, как стягивается кожа на лбу. Он подался вперед в своем кресле, его пальцы дернулись — словно в руках у него был сиринкс — воспроизвести этот узкий нос, эти два голубых колодца.